Став частью глобальной экономики, Россия теперь подвержена и общемировым рискам – угрозе финансового кризиса, росту цен на продовольствие, дестабилизации каналов экспортных поставок. Прогнозируя негативные аспекты гипотетического (по крайней мере пока) падения цен на нефть и газ, многие аналитики забывают, что уже сегодня основная проблема российской экономики – это уровень менеджмента, проще говоря, безответственность руководителей и собственников предприятий. При ужесточающемся госконтроле за экономикой они стремятся успешно завершить «эру большого хапка», набив карманы «всем, нажитым непосильным трудом». Трудом не только топ-менеджмента, но и всех трудовых коллективов.
Схемы, как правило, придумываются незамысловатые. Классика жанра – создание аффилированных структур за пределами страны с дальнейшим применением так называемого трансфертного ценообразования – проще говоря, продажи продукции «независимому посреднику» по заниженной цене.
Например, Стерлитамакский станкостроительный завод станок модели 500V5 законтрактовал на внутреннем рынке за 12,7 млн. руб., а продал бельгийскому партнеру за 110 тыс. евро. Могут возразить, что продажа внутри страны облагается НДС, и будут правы – с учетом 18% сумма возрастет до 129,8 тыс. евро, или примерно до 4,8 млн. руб. При этом бельгийская фирма – не просто партнер, а 20-процентный акционер предприятия.
Итак, разница цен почти трехкратная. Может, это демпинг для захвата позиций на мировом рынке? Но ведь объем рынка металлообрабатывающего оборудования в мире в 2006 году составил 51,8 млрд. долл., а весь объем производства Стерлитамакского станкозавода в том же году – 25 млн. долл. (менее 0,05%), из которых экспорт – лишь 17%. А по итогам девяти месяцев 2007 года доля экспорта и вовсе упала до 9%, так что «демпинг» следует признать крайне неудачным.
Отметим, что ответственные лица профильных министерств, например Андрей Реус (до сентября 2007 года – бывший замглавы недавно разделенного Минпромэнерго), высказывались и высказываются за необходимость «защиты и стимулирования внутреннего рынка станкостроения за счет ввозных таможенных пошлин», одновременно ставя задачи достижения «положительного внешнеэкономического баланса» в области оборудования для механической обработки. Фактически речь об изоляции российского рынка с возможностью вздутия цен отечественными производителями и одновременном лавинообразном росте экспорта – бесспорно, гипотетическом, ибо на мировом рынке наших станкостроителей никто не ждет.
При этом, однако, Сергей Иванов, еще в бытность свою первым вице-премьером, констатировал, что в 2006 году «в России было изготовлено оборудования в 82 раза меньше, чем в Японии, в 50 раз меньше, чем в Германии, в 31 – чем в Китае. Потребление было меньше соответственно в 19, 14 и 28 раз», при этом в структуре импорта превалирует «в основном простое оборудование». Он же обратил внимание на рост дефицита станков на российском рынке в связи с низкими темпами роста их производства, из-за чего, по его мнению, обновление нашего станочного парка может затянуться на долгие годы.
Так почему за демпинг на внешних рынках должен расплачиваться российский машиностроитель? И это в то время, когда, по словам Владимира Путина, «главная проблема медленного развития машиностроительной и станкостроительной промышленности – недостаточно быстрое техническое перевооружение предприятий». Почему внутрироссийский рынок не страдает от избытка предложения оборудования приемлемого качества по доступной цене? И почему некоторые руководители стремятся нарастить экспорт, не сумев насытить внутренний рынок, – в 2007 году, например, тот же Стерлитамакский завод планировал отгрузить за рубеж целых 40% своей продукции?
По данным Счетной палаты, удельный вес налоговых вычетов в начисленном НДС увеличился с 84,3% в 2005 году до 88,3% в 2006 году, что привело к недопоступлению средств к плановым показателям бюджета. Одновременно наблюдался и скачкообразный рост возмещения экспортного НДС – с 292,2 млрд. руб. в 2003 году до 700,9 млрд. руб. в 2006 году, что составило соответственно 47,2 и 76,5% от всей суммы НДС, зачисленной в бюджет в эти годы.
Если исходить из этой усредненной статистики, то при экспорте на 110 тыс. евро к возмещению могла быть предъявлена сумма около 15 тыс. евро. При этом по закону возмещение НДС производится по методу начислений, а проще говоря – по факту отгрузки и пересечения границы. Что позволяет экспортеру возмещать НДС, не дожидаясь поступления выручки – и так донельзя заниженной – из-за пределов России, аккумулируя средства от ее перепродажи на зарубежных счетах «партнеров». Не исключено, что именно этими деньгами и оплачиваются приобретаемые акции российских заводов-производителей, чтобы окончательно увести контроль над их деятельностью из России.
Показательно, что, делая заявления об успехах стерлитамакских станкостроителей на мировых рынках, руководитель завода Владимир Жаринов не упоминает, на каких именно предприятиях эксплуатируются отгруженные за рубеж станки. Истинная судьба «экспортированного» оборудования, особенно в Западную Европу, рынок которой переполнен оборудованием своего производства, неизвестна. Нельзя исключить, что в дальнейшем оно возвращается в Россию – уже снабженное ярлыками западных производителей и в счет поставок по связанным кредитным линиям от тех же зарубежных акционеров.
Инфляция, в 2007 году превысившая анонсированные правительством показатели почти в 1,5 раза, по ряду прогнозов, в 2008 году может вновь превысить официально предполагаемый уровень. Причем рост цен коснется не только потребительского сектора, но и промышленного производства. Учитывая все это, трудно рассчитывать, что продукция стерлитамакских станкостроителей, имеющая, по отзывам потребителей, не очень высокое качество и проблемы с сервисом, будет востребована. Уже сегодня от нее отказались основные потребители последних трех лет – в том числе такие гранды машиностроения, как Уралвагонзавод и «Сатурн» (см. «Труд» от 14.12.07).
Ситуация усугубляется тем, что на фоне роста цен неизбежен рост ставок по банковским кредитам, а это основной и практически единственный источник оборотных средств для большинства наших предприятий, не связанных с добычей и первичной переработкой полезных ископаемых. Так, у того же Стерлитамакского завода задолженность по кредитам и займам составляла на конец 2003 года 87 млн. руб., а по итогам девяти месяцев 2007 года достигла 314 млн. руб. Таким образом, всего за неполных четыре года кредитная нагрузка предприятия возросла более чем в 3,5 раза.
Продолжающийся кризис ликвидности банков уже привел к росту платы за пользование кредитными ресурсами и снижению активности банков в сфере кредитования производства. Сочетание этого фактора с выводом оборотных средств из капитала предприятия ведет к предсказуемому итогу: завод может оказаться в ситуации, когда привлеченные в оборотный капитал банковские кредиты придется бросить на выполнение минимальных социальных обязательств перед коллективом – то есть на выплату зарплаты.
Ее размер и в относительно благополучном 2007 году снизился даже в абсолютных величинах – средняя зарплата на предприятии, как пишет тот же «Труд», упала в третьем квартале 2007 года почти на 15% к уровню первого квартала того же года. О намерении ее индексировать хотя бы в соответствии с официальным уровнем инфляции нигде не упоминается.
При этом, однако, для чего-то наблюдательный совет завода, куда входит и его гендиректор, принимает решение о скупке акций за счет средств предприятия. Все это напоминает методы, характерные для 90-х годов: посадка работников-акционеров на голодный паек с одновременным предложением купить принадлежащие им акции. И может обернуться социальным взрывом в регионе, всегда имевшем репутацию благополучного.
Но для некоторых руководителей падение производства, сокращение трудового коллектива, рост издержек, снижение прибыли – ничто по сравнению с реализацией планов личного обогащения, прикрываемого разговорами о «благе региона и судьбе машиностроения». В действительности же блага распределяются весьма избирательно.
Так, 50% акций Стерлитамакского завода перешли в собственность зарубежных фирм. Как ни странно, с появлением новых акционеров в политике предприятия ничего к лучшему не изменилось – более того, резко сократился объем чистой прибыли (за девять месяцев 2007 года он упал почти в 4 раза к тому же показателю за девять месяцев 2006 года).
Можно предположить, что Владимир Жаринов, продавая принадлежавшие ему акции инофирмам, не остался внакладе в любом случае: если они ему подконтрольны – то акции просто перекочевали в другой карман его же пиджака, украшенного нагрудным знаком депутата Госсобрания Башкортостана; если же нет – то за акции ему должны были неплохо заплатить, ведь исходя даже из номинальной стоимости 30% акций завода стоят 45 млн. руб. Хотя можно предположить, что в договорах купли-продажи фигурируют иные, гораздо меньшие цифры – вероятнее всего, основная часть вырученных за акции денег в этом случае осталась на счете в каком-нибудь европейском банке. А значит, остался с носом и бюджет – ведь невозможно доказать, сколько налогов причитается к уплате с реально полученных Жариновым сумм. А свой пакет он восстановит, когда работники-акционеры не смогут не начать продавать пока принадлежащие им акции.
Может, новые акционеры инвестировали средства в оборотный капитал завода или в его техническое перевооружение? Вряд ли. Они наладили сбыт продукции предприятия зарубежным потребителям? Нет, объем экспорта в 2007 году упал (см. «Российскую газету» от 09.11.07). Так в чем же благо для предприятия и его миноритарных акционеров-заводчан от прихода «новых зарубежных акционеров»?
Этими новыми акционерами и гендиректором завода, которому почти все остальные акционеры, конечно, добровольно (и безвозмездно) передали свои акции в доверительное управление, принято решение об эмиссии облигаций по закрытой подписке и привлечении неназванного другим акционерам «стратегического инвестора». Можно предположить, что облигации будут обеспечены залогом имущественного комплекса предприятия и дефолт по ним, вполне прогнозируемый, приведет к банкротству Стерлитамакского станкостроительного завода, еще пару лет назад считавшегося флагманом отечественного станкостроения.
Впрочем, проводимая руководством политика уже поставила завод на грань банкротства. Кредиторы, уставшие ждать возврата долгов, подтвержденных судебными решениями, подали заявление о банкротстве предприятия, рассмотрение которого начато в середине мая.
Пример не единичен, но показателен. Годы роста промышленного производства, сопровождавшиеся избытком денежных средств у кредитных учреждений, создали у отдельных руководителей иллюзию непотопляемости в рыночных условиях. Надвигающийся кризис вкупе с технологической депрессией в первую очередь коснется производителей промышленного оборудования. Он выявит и болевые точки нашей промышленности, основная из которых – дефицит грамотных управленцев.
Понимание неизбежности надвигающегося коллапса заставляет руководителей, не соответствующих условиям, которые диктует рынок, спешно устраивать свое будущее. Зачастую эти процессы камуфлируются заявлениями о «рейдерских атаках», на борьбу с которыми якобы и уходят все оборотные средства. За грохотом этих заявлений скрывается истинная причина управленческих кризисов – потеря доверия со стороны заказчиков и кредиторов, обнищание трудовых коллективов, отсутствие все тех же грамотных управленцев.
Развитие России немыслимо без сохранения и развития высокотехнологичной промышленности. Те же, кто в угоду своим частным интересам разрушает то, что создавалось поколениями, не печется о благополучии членов своих трудовых коллективов, умышленно ведет свои предприятия к банкротству, должен быть остановлен. Иначе превращение России в энергоснабжающий придаток стран «золотого миллиарда» неизбежно.
